Двоюродный брат актрисы из смоленской деревни Дунаевщина мечтает о встрече с актрисой уже 50 лет. В Шумячском и Ершичском районах будущая звезда давала свои первые концерты.Какой Новый год без запаха мандаринов, елки, мишуры, тазика с оливье и фильма «Карнавальная ночь»? Людмила Гурченко уже больше 50 лет считается чуть ли не главным символом Нового года! Кажется, что вся ее жизнь – сплошной фейерверк, а сама она работает на какой-то эксклюзивной атомной батарейке. Старости не существует – и она это доказала. Актриса без возраста, женщина, над которой не властны ни природа, ни время – это о ней.Кинофестиваль «Золотой Феникс» отгремел, звезды уехали, а впечатления остались – до сих все смоленские газеты усеяны оттисками улыбки Гурченко. Кто-то когда-то написал, что она «летит по жизни со скоростью красного Фольксвагена». Наверное, с такой скоростью она вбежала и в конференц-зал гостиницы «Россия». Все ожидали увидеть экранный образ Гурченко в ярких и броских нарядах – эдакий гибрид новогодней елки и павлиньего хвоста, а в зал впорхнула хрупкая женщина в розовой блузке и обтягивающей юбке. В памяти всплыли слова Юдашкина: «У Гурченко - лучшая фигура в стране».Людмила Марковна отвечала на вопросы, пела и играла, доказывая очередной раз, что она – сплав ума, энергии, житейской мудрости, таланта и изящности. Казалось, что слышно, как в ее голове со свистом носятся обрывки мыслей… Сергей Сенин, нынешний супруг артистки, был немногословен – только ремарки и расстановка акцентов: все предельно, реально, конкретно, вещественно. «Я очень страдаю от всяких колкостей»Людмила Марковна не очень любит СМИ – на то есть свои причины:- Я очень страдаю от всяких колкостей в мой адрес, от статей в «желтой» прессе. На волне демократии некоторые газеты позволяют себе публиковать все, что угодно. Но как можно написать, что у Гурченко отнялись ноги, когда я в это время играю в мюзикле и скачу перед камерой? А слухи, как известно, летают птицами! Меня начинают постоянно спрашивать: «Люся, а что у тебя с ногами?». Или лежим с Сережей на диване, листаем газету, вдруг – бац! – читаем: «От Гурченко ушел муж».Ее личная жизнь всегда была предметом сплетен. Особенно доставалось ее союзу с Иосифом Кобзоном. В интервью она говорила, что творческие люди могут быть счастливы, в том случае если занимаются одним делом. Стать счастливой у нее получилось только с пятой попытки: с нынешним мужем Сергеем Сениным она познакомилась в 1990 году на съемках фильма «Секс-с-сказка». Говорят, что актриса и продюсер – идеальная пара: талант и деньги, красота и энергия, цветок и камень, лед и пламень… Он сотворит из нее мировую звезду, а она в благодарность превратит его жизнь в праздник. Но в случае с Гурченко было иначе - лепить из нее звезду не пришлось. В арсенал красных дней календаря не входит даже день рождение мужа:- Понимаете, семья – это очень сложная и интимная конструкция, - объясняла она смоленским журналистам. – Это не для меня - прилюдно вешаться на него и говорить: «Знаете, я так люблю мужа, ну а он меня просто обожает!» Нет, я так не могу. На день рождения он получит очередную рубашку и успокоится.Она действительно не любит даты. Отмечает только день рождение отца, его смерть и День Победы. - Я живу этой Победой. Мы останавливаемся перед каждым памятником, недавно были на Курской дуге. То, что связано с войной – это такое фантастическое мужание духа! У вас это особенно сильно чувствуется. Смоленщина, Брянщина – самые кровопролитные бои. Война… Моя песня «Молитва» стала гимном матерей бойцов афганской и чеченской войн. Я этим очень горжусь.О чем спорили Гурченко и ТодоровскийПроблему возраста артистка решает просто, начиная свои концерты с обезоруживающих слов: «Когда я родилась, все и так знают. У меня больше нет никаких изъянов, только годы...». И пусть скептики злопыхают, но пластическая хирургия не может омолодить душу, да и блеск в глазах косметикой не нарисуешь… А Гурченко удается жить этой молодостью, дышать ею. - Я отлично понимаю, что как бы я не выглядела, конец все равно будет… Иначе просто неинтересно жить, когда ты бесконечно бегаешь и прыгаешь. Да, в Смоленске я тоже прыгала на сцене, но это было сделано с иронией. Как только ирония и юмор пропадают – ты сам по себе становишься смешным.Я уже сделала себе большой подарок. Виталий Вульф – грандиозный человек! – подошел ко мне и сказал: «Вашу книгу «Аплодисменты» нужно прочесть в эфире!». Я сначала испугалась – я никогда не читала стихов, не считаю себя мастером в ораторском искусстве, знаю назубок только свою актерскую роль – только здесь я зверь. Но он сказал это так мягко, без всякого приказного «пулемета», что я сразу поддалась этому очаровательному человеку. В павильоне звукозаписи одна – только наедине с собой – прочла книгу. Получился цикл из 27 передач. Там все: мама, папа, война, мой приезд на Смоленщину, где я первый раз увидела корову в стойле, то, как я одна уезжала в Москву: «Папочка, ты будешь мной гордиться!» Я уезжала в столицу в 17 лет из полуподвала. С аккордеонном, книжками и великом представлении исключительности о себе, которое внушил папа: «Дочурка, глаза распрастри ширей, весело влыбайсь и дуй свое! Хай усе будут як люди, а ты вертись, як черт на блюди. Такая ето профессия». Именно отец – простой рабочий, баянист – всегда верил: она станет актрисой. Дочь оправдала ожидания: учеба в мастерской Сергея Герасимова во ВГИКе, первая кинопроба в «Дороге правды»… Бомба разорвалась в Новый год - с 1956 на 1957 - сменилась эпоха: ХХ съезд, осуждение культа личности, оттепель, «Карнавальная ночь» … Все мужчины страны грезили о Гурченко, а все женщины страны хотели быть как Гурченко. Тогда Марк Гурченко останавливал недоверчивых прохожих у каждой афиши с изображением дочери и ставил подпись: «Марк Гурченко, отец актрисы». Для одних она так и осталась в памяти Леночкой Крыловой из «Карнавальной ночи», для других - Раисой Захаровной из фильма «Любовь и голуби», Тамарой Васильевной в «Пяти вечерах». Правда, не все всегда шло как по маслу - легко и спокойно. Без конфликтов не обходилось: - Петр Тодоровский - очень талантливый режиссер, но, будучи человеком другого поколения, он считал, что я неправильно вижу свою героиню Риту. А я пришла на съемки с шиком - в роскошном платье… Он мне крикнул: «Откуда у обыкновенной женщины, которая работает в фотомастерской, могут быть такие наряды?». Я ответила: «Женщина, которая так сильно влюблена, готова найти деньги любым способом, чтобы эффектно выглядеть! Она будет одалживать, а потом отдавать по 10 рублей в месяц!» Он говорил: «Это не моя героиня! Это Гурченко из Канн!». Но я, стиснув зубы, продолжала гнуть свою линию. Так мы заканчивали «Любимую женщину механика Гаврилова». Мы долго не общались. Рассказывая о своей деятельности, Тодоровский не вспоминал об этой картине или упоминал о ней вскользь. И только совсем недавно, на юбилее, я выступала вместе с ним – он блестящий гитарист, хоть и самоучка. И слеза катились у обоих. Он сказал мне: «Да, вы были правы. Это должно быть именно так». Он понял, что был не прав. Иначе как объяснить, что героиня блистательной Наташи Андрейченко в «Военно-полевом романе» появляется ни с того ни с сего в шапке из лисы ив шикарном мехе? Это в 45-то году? Откуда? Да из Гурченко! Значит, он все-таки чему-то у меня научился… (улыбаясь, с иронией).Почему-то меня любили тогда, когда я не снималась. Меня просто обожали. А когда я стала сниматься, любить перестали: «Что-то ты часто мелькаешь!». Это говорили именно те люди, которые еще недавно громко кричали, что меня не снимают и это безобразие. Тогда я тихо, без борьбы отошла в сторону. Когда в Москве в мою честь закладывали звезду, мне позвонили из оргкомитета и тоном, делающим одолжение, заявили: «Ну вы понимаете… Вы же – «Карнавальная ночь»… Вы должны обязательно быть!». Мне стало нехорошо: «Знаете, кроме «Карнавальной ночи» у меня много других работ…» «Нет, вы не понимаете…». «Не надо мне этой звезды», - отрубила я и повесила трубку. Но Эльдар Рязанов положил руку на пульс и звезду все же открыли. На церемонию я не явилась, зато приехала Елена Воробей, которая и сделала на меня пародию. Но я не в обиде. Кстати, возле «Мосфильма» висят портреты всех звезд, кроме моего. Дело в том, что я никогда не была членом партии. Нас таких было всего двое – я и Нонна Мордюкова. Это было неслыханно для Народных Артисток СССР. Но в партию нас было не загнать. И сейчас я не являюсь ни членом партии, ни членом какой-либо академии… А их у нас аж две! И вдруг на «Нике» мне дают замечательный приз, которым я очень горжусь: «За честь и достоинство». До сих пор не пойму, как это может быть?Путин, Буш и Людмила ГурченкоОна продолжает удивлять и дарить зрителю сюрпризы. Несколько лет назад неожиданно для всех перепела песню Земфиры «Хочешь?», объяснив это тем, что именно Земфиру считает эталоном. Это было необычно, ведь Гурченко — сама для кого хочешь эталон, и вдруг - Земфира.- На самом деле все это придумала музыкальная редакция Первого канала. Когда мне предложили спеть песню Земфиры, я сказала: «Да вы что! Я никогда этого не сделаю!». До сих пор не пойму: откуда они знали, что смогу, если я сама была уверена в обратном? Послушала песню, там было все так совершенно - и в аранжировке, и в голосе… Но вдруг поняла, что чувствую другие интонации и записала эту песню иначе с первого дубля.- Потом мы захотели выпустить диск с этой песней, но компания, которая снимала «Старые песни о главном», запросила очень большую сумму за использование песни. Хотя сама Земфира была согласна, - комментирует Сергей Сенин. - И тогда мы сделали свою версию «Хочешь?» - уже с политическим подтекстом. Последняя фраза «Пожалуйста, не уходи» была адресована Путину и Бушу. Тогда шла избирательная кампания, и все гадали, пойдут ли они на третий срок…- А я в этом видеоклипе сыграла дьявола! – смеется Людмила Марковна.Гурченко была самой первой отечественной звездой, которая решила написать автобиографию – в 1982 году вышла ее первая книга «Мое взрослое детство», позже – «Аплодисменты» и «Люся, стоп!». Даже самые едкие критики отмечали сочный и образный язык актрисы. И еще одну важную деталь: почти ни о ком из коллег ни одного дурного слова.- Если я человека не люблю, я никогда не буду о нем писать. В книгах остались только те, кто меня восхищают. Причем пишу я «ручечкой», без диктовки, а Сережа потом «печатывает». В последней книге я выложилась полностью. Очень многое сказано в самом названии – «Люся, стоп!». «Стоп!» - от глупости, от перебивания другого человека, от желания выделиться. Мол, тихо, Люся, тихо… Просто спокойно делай свое дело. Эту книгу читали все. Но признались только Олег Басилашвили и Олег Борисов. И тут же стали писать свои воспоминания.О смоленских корнях актрисы верные поклонники узнали из книги «Аплодисменты». Ее отец, Марк Гаврилович, был родом из деревеньки Дунаевщина.- Сейчас редко употребляется слово «Родина» - все больше говорят «Отечество». Это чувство Родины появляется в детстве и юном отрочестве, пока не приходит та самая большая любовь. Родина навсегда остается как запах квартиры, мамы, папы, семейных обедов и всего, что с этим связано. Здесь, на Смоленщине, я снова почувствовала, что такое Родина. Папа часто говорил с гордостью: «Смоленск! Смоленщина!». В 1946 году я побывала на родине отца в деревне Дунаевщина. Это была безграмотная деревня, без света, и радио. Но это была Родина.Про хлебный день и ЛенинаЭтой поездке Людмила Марковна отвела целых три главы своей автобиографической повести. Маленькая Люся приезжает на Смоленщину после войны вместе с отцом. В родной Дунаевщине Марка Гавриловича ждет его отец, брат Егор с семьей и загадочная Фекла - соседка. Люсенька случайно узнает, что она – мать ее сводного брата Владимира, о котором слышит впервые. А еще девочка узнает от отца, что на самом деле они должны носить другую фамилию: «У конце двадцатых годов получав я новый паспорт у шахти. «Як фамилия?» - спрашують. «Гурченков», - отвечаю. Ну, наверна, «в» и не вслышали. Увидев, что фамилия без «в» вже дома, хотев сходить у контору, а потом подумав: живу на Украини - што Гурченков, што Гурченко - один черт».В современном Шумячском районе, к которому и относится деревня Дунаевщина, нет крупного производства. «Даже веников не вяжем», - припечатал водитель Виктор. Поэтому главное богатство здешних мест – люди. Они здесь добрые, отзывчивые, с открытым сердцем – мимо никогда не пройдут, помогут, подскажут.- Вы лучше про наши дороги напишите. Их вот почистили недавно – значит, губернатор к нам собирается. Так люди говорят. Путин и Медведев утверждают, что все надо менять. Я считаю, это правильно. Хорошо хоть с Лукашенко помирились. Слыхали?- Да, хорошо, - согласилась я. В окне машины проплывал сказочный лес. Красивый, но безлюдный – на протяжении нескольких километров – ни души.- Да не волнуйтесь, мы тут вам хоть черта лысого найдем! - Мне лысый черт не нужен. Мне бы кого-нибудь из людей, - сказала я.За считанные километры от Дунаевщины притормозили в деревне Краснополье возле центра здешней «вселенной» - магазина. - Не повезло тебе, сегодня в деревне не хлебный день – поэтому народу на улицах почти нет.- Как это – не хлебный?- Это у вас в городе хлеб каждый день продают, а у нас – только два раза в неделю. Вот все и встречаются в магазине.«Где родственница Гурченко? – переспросила продавец. – Повезло вам, Люба здесь, в контору пошла – это через дорогу». Контора, находившаяся в здании бывшего сельского клуба, встретила нас огромным изображением Ленина во всю стенку. Вождь революции всем своим телом и мыслями устремился куда-то вверх. «Есть такая партия!» - было подписано то ли сверху, то ли снизу.- Людмила Марковна – двоюродная сестра моего мужа, - сказала улыбчивая женщина в зеленом платке и кожаной куртке – Любовь Васильевна Гурченкова. – Но они давно не общаются – уже 50 лет.- А почему?Женщины конторы внезапно перешли в хоровой режим:- Она же с дочкой родной не разговаривает, куда уж ей с нами общаться!- Ой, говорят, что у нее опять молодой любовник…- Это кто сказал? – полюбопытствовала я.- Так в одной газете написали!Гламур Дунаевщины «Не проедете вы к нам в Дунаевщину! Дорогу замело, только машину посадите и пешком несколько километров пойдете», – говорила нам Гурченкова. Но наша вера в «Ниву» была непоколебима. - У отца Людмилы Гурченко было три брата: Михаль, Иван и мой свекор – Ягор, - сквозь шум мотора рассказывала Любовь Васильевна. - Иван погиб на войне, а Михаля повесили немцы. В Краснополье есть обелиск и там его имя на плите высечено.Я кивала. Сама Людмила Марковна рассказывала об этом так: «Дедушка тихо говорил о войне, об оккупации, о партизанах, о том, как погиб папин брат Михаил. Эту историю я знала от папы. Дядя Миша был связным партизанского отряда, а в деревне, для немцев, был старостой. Перед самым отступлением немцев дядю Мишу кто-то выдал. Немцы повесили его на глазах у всей деревни. Впереди поставили мать, отца и Егора. «Сожгли хату. Мать твоя Федора Ивановна, через три дня померла, хай земля ей будить пухом. Усе терпела. И бив я ее здорово, и обижав - усе терпела, а етага не снесла. Вот тут, на етум поли, вокурат шагах у десяти от хаты и повесили Мишку. Вот, сынок»».- Все братья моего мужа тоже уже умерли, - продолжала Гурченкова. - Осталась только младшая сестра – она в Эстонии живет. Больше десяти лет уже не приезжала…- А дом, где гостила актриса, сохранился?- Ну как сказать… У нас же разруха! Вот муж и стал его на дрова разбирать. Дом Феклы тоже уже разобрали. Вымирает наша деревня… Только четыре дома и осталось. Да еще шесть человек. - А правда, что Фекла так замуж и не вышла?- Правда. Володька – брат Людмилы - умер несколько лет назад в Украине. Пережил свою мать на десять лет. Фекла, дожив чуть ли не до ста лет, так и не вышла замуж. Все ждала своего Марка. Они ведь были официально женаты… - Да? А в книжке об этом ничего не сказано…- Не болтай. Держись крепче, - посоветовал мне водитель. Я покорно вцепилась в поручень над головой. На этой дороге возникло ощущение, что все внутренние органы сейчас отвалятся и убежденность: меня везут на край света. Водитель взгрустнул:- Вот шесть человек вымрет и никто не узнает, какие танцы были в клубе, как трещал сеновал… Остановились возле ладного голубого дома с аккуратным заборчиком и трактором. Дунаевщина спустя 64 года изменилась несущественно. Люди, правда, больше по слогам не читают, радио вроде как есть, даже появился телевизор с пультом. А все остальное осталось по-прежнему: туалет на улице, вода – в колодце, из развлечений – только автолавка по вторникам и пятницам. Население «урезалось» чуть ли не в десятки раз. Хозяина – Анатолия Егоровича – не было - ушел на речку. То ли за щукой, то ли за плотвой – это уж как повезет. Дома гордо восседала только кошка Дашка и пес Батон. Печка, герань в горшках и майонезных банках, духи «Кобра», подушки с вышивкой… Вот она, русская деревня. Так и хотелось сказать: «Как же у вас хорошо! Тишина, свежий воздух, кошка, парное молоко… Возьмите меня к себе жить, а?».- Вышиваю крестиком, вяжу, кроссворды гадаю! В общем, дурью маюсь! А что еще делать?В целофанновых пакетах лежала история семьи Гурченковых – целый ворох пожелтевших снимков, с которых улыбались три дяди актрисы, ее братья и другие родственники. Посидели мы в уютном доме Гурченковых, но Анатолия Егоровича так и не дождались – выехать хотелось все же засветло. Да и Любовь Васильевна в «Белый дом» засобиралась – в Шумячах так соцзащиту называют. Когда еще такая возможность представится – на машине до райцентра прокатиться?С Анатолием Егоровичем, как и было обещано, созвонились позже, в Смоленске:- Люська же была в Смоленске! Ну почему не заехала? – переживал он на другом конце телефонного провода. – Она же с отцом у нас гостила в 46-м году, в Сморкачевку ездила (ныне Ершичский район – Прим. автора), в Палым…Там она и давала свои первые концерты!- Когда вы последний раз видели Людмилу Марковну?- В 61-ом. Я как раз в армии служил и к ней на киностудию имени Горького приезжал. Но мы недолго поговорили – она куда-то торопилась и быстро уехала…- Никогда не было мысли сходить на ее концерт? Хотите снова встретиться сестру?- Конечно! Мы столько не виделись – 50 лет! Это мне уже 70, а ей и того больше. Нужно успеть.- В феврале Людмила Марковна приезжает в Смоленск со спектаклем…- Правда, что ли? Тогда берите ее и вместе приезжайте к нам, в Дунаевщину! Мы ведь столько не виделись! Вместе рыбу пойдем ловить! Заодно и по рюмашечке пропустим…Кошка Дашка и пес Батон тоже передают ей свой пламенный привет.

Мария Дёмочкина, Рабочий путь