Старая память о главномИтак, 17 сентября 2010 года в Смоленске состоялось знаменательное событие – демонстрация первого фильма Союзного государства «Брестская крепость». На встречу со смолянами приехал Игорь Угольников, автор идеи и генеральный продюсер фильма. Он был серьёзен и печален, рассказывая журналистам о непростой съёмочной судьбе картины (читать здесь >>>)Игорь Станиславович постеснялся, а я, думаю, назову вещи своими именами, если скажу, что фильму про крепость сказочно повезло: нынче в прокате и в обществе провалился, по-другому не скажешь, помпезный и претенциозный фильм Никиты Михалкова «Предстояние». В репертуарном плане образовалось здоровенное и очень ответственное «окно», поскольку прокатчики решили не выпускать «Утомлённых солнцем-3» 4 ноября. Закрыть брешь был призван новый патриотический фильм режиссёра Александра Котта. При таком пути к экрану «БК» обречён на сравнения с «УС», хотя бы с «Предстоянием», хоть Игорь Станиславович и настраивал смоленских журналистов на то, что это две разные картины. Об этой разности речь впереди, а пока о личном по порядку.Ожидал от фильма большего. Тем не менее, нужно отдать должное создателям картины: добро у них действительно добро, то есть наши, а зло действительно зло, то есть захватчики, немцы. Спасибо и за офицера НКВД, который не только не оказался сволочью, но стал едва ли не самым главным положительным героем.Вместе с тем фильм несёт консерватизм, от которого вполне можно было бы избавиться. Он целиком сделан в духе фильмов 60-70-х годов, и никакие спецэффекты не могут скрыть аскетизм сценария. Весь фильм представляет собой одну батальную сцену, за исключением одного-единственного дня – правильно, последнего, довоенного.Многократно – десятки, если не сотни раз – советский кинематограф демонстрировал «всему прогрессивному человечеству» полную безобидность и беззубость дня 21 июня. Честно говоря, я как зритель давным-давно устал от прогуливающихся в мирном парке военных с семьями и от школьников, отправляющихся на выпускной вечер. В парке военные, конечно же, покупают мороженое для всей семьи, а потом фотографируются на память. Ещё обязательно играет патефон или граммофон. Всё, точка. Ничего другого ни в приграничной полосе, ни во всём СССР 21 июня происходить не могло. Не очень понятно, кого такой стерильностью мы пытаемся обмануть. Никто не ссорится, не выпивает, не попадает в милицию, не играет в карты, не спит с чужой женой, наконец. Никто никогда не умирал в наших фильмах 21 июня 1941 года.Правильную попытку, на мой взгляд, сделал режиссёр Хотиненко в фильме «72 метра». Там нарисована некая «довоенная» история, которая затем будет развиваться или хотя бы иметь продолжение в чрезвычайной ситуации. В «Брестской крепости» тоже есть некие истории, но они беспомощны: мальчик дружит с девочкой; в клуб привезли кино; в магазине торгуют минералкой.Сразу нужно отметить вот что: все женские образы в фильме очень похожи. Это – идеальные женщины. Убеждён, что подавляющее большинство советских гражданок и были такими, но у искусства своя правда. Очень не помешала бы какая-то интрига. Сильная тема с офицером, застрелившим свою жену, но эта жена – вообще сверхидеальная женщина. Как сталь. Говорить не о чем.И тут мы подходим к тому, что неизбежно в данной ситуации: сравнению двух «главных фильмов о войне» последнего времени. Михалков в «Предстоянии» предпринял мощные и неудачные попытки отойти от шаблонов в изображении войны. Именно так я бы трактовал сцены с дефекацией лётчика, «милую мину», встречу в церкви, демонстрацию женской наготы и, особенно, сцену на мосту. В фильме Угольникова – Котта сценаристы ничего придумывать не стали, слепо следуя книге Сергея Смирнова. Книга была написана полвека назад и во многом стала источником штампов, потому что это не только подлинная история, записанная со слов свидетелей, но и некая беллетризованная «правда о войне», сконструированная на основе разрозненных данных (может быть, очень разрозненных), жизненного опыта создателей и социального заказа. Беда Михалкова заключается в том, что он провалился со своими новациями, но он хотя бы попробовал, в отличие от создателей «БК». (Впрочем, можно предположить, что Союзное государство – это такое болото, что там любое такое возмущение просто невозможно.)В фильме есть зачатки неких невоенных отношений – например, боец, трогательно заботящийся о собаке. Однако всё это меркнет на фоне умолчания о таких вещах, которые должны были быть отражены в фильме, просто обязаны, но их нет. Например, нет сцены объяснения воинов с их родными, которых они просто бросили при попытке первого прорыва. Нет и никаких разговоров при их возвращении – ну, можно подумать, вернулись и вернулись. Даром, что почти всех положили (а иначе чего вернулись?) Есть ещё в фильме бытовой момент, вернее, его отсутствие, которое не придаёт происходящему достоверности. Обратите внимание: после нападения германцев никто в гарнизоне не ест ни крошки. Это никак не запечатлено, а ведь голод – это сильнейшее испытание для осаждённых, и немцы должны были «предусмотреть» его, вместе с жаждой. В книге упоминается, как по приказу Фомина буквально по горошине был разделен между осаждёнными мешок подмокшего гороха. В фильме только немец лакомится конфетами в магазине, до которого не могут или не хотят добраться осаждённые бойцы.Есть вопросы и посерьёзнее. Например, как случилось, что госпиталь с тяжелобольными оказался чуть ли не на пограничной черте? Что это за безумие? Как могло так получиться, что немцы использовали персонал и больных как живой щит при зачистке территории? Думаю, это очень непростой и болезненный вопрос для наших историков.В фильме есть и другие неожиданности, довольно странные: политрук Фомин 21-го июня норовит уехать к семье в Даугавпилс, однако вокзал в Бресте переполнен (!),– все бегут из Бреста, что ли? – а потный начальник вокзала сообщает о том, что согласно высочайшей директиве военную бронь снимать нельзя. Тут что-то не так, это уже не «безмятежное» мирное время. Однако эта деталь никак не развивается, как и эпизод с высадкой целого состава диверсантов (как и когда они захватили целый поезд?). Впрочем, есть ещё одна неожиданность, за которую хочется сказать «спасибо»: в фильме ни разу не пиликала «Риорита», ставшая воистину штампом штампов в отечественном военном кинематографе.

Сергей ЛЮБИМОВ, Смоленская газета